Россия: стресс-тест   25.06.12        

Выход Греции из еврозоны, европейская и затем мировая рецессия, падение цен на нефть и металлы, девальвация рубля, невозможность выполнить социальные обязательства, коллапс промышленных предприятий, безработица… По мнению большинства экономистов, ничего такого не случится: трясти будет несильно, или не нас, или не сейчас. Но чтобы быть готовыми, полезно рассмотреть самые крайние варианты. Как может выглядеть экономический конец света с точки зрения России?

—При наихудшем сценарии мы все окажемся в дыре, но в хорошей компании. Потому что наихудший сценарий — это глобальная депрессия, — констатирует директор Института проблем глобализации Михаил Делягин.

На языке, с некоторых пор понятном каждому россиянину, «дыра», по мнению Делягина, — это цена нефти в 50 долларов за баррель. Он один из немногих экспертов, готовых рассуждать в логике моделирования возможной катастрофы: экономисты, в отличие от военных, обычно не строят расчеты, исходя из крайних обстоятельств типа войн; они оперируют «хорошими» и «плохими» вариантами наиболее вероятных прогнозов. А в этой логике все, в том числе и Делягин, считают глобальную депрессию крайне маловероятной, а реалистичный сценарий разворачивания европейского кризиса выглядит относительно спокойным:

— Цены на нефть стабилизируются на 115 долларах, рост экономики составит 3,9% за год, — прогнозирует ведущий аналитик Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Дмитрий Белоусов. — Такая нестрашная «подсадка» экономики. Это если по Греции договорятся, Испания отделается легким испугом, Китай быстро разрешит свои проблемы, а наше правительство будет бдеть и стимулировать внутренний спрос. 

Однако мы все-таки решили попытаться рассмотреть самый плохой вариант кризиса. Причем не столько из журналистского азарта, сколько из стратегической логики, принятой у военных, футурологов и инженеров, чьи машины и строения должны выдерживать критические нагрузки. Анализировать катастрофические сценарии полезно потому, что на основе таких мыслительных стресс-тестов ярче видны ключевые проблемы и задачи экономики. 

Итак, катастрофические внешние обстоятельства и возможная реакция на них российской экономики по пунктам. 

Обвал цен на нефть 

Что произойдет 

—Экспорт нефти и нефтепродуктов — это 62% российского экспорта. Нефть и нефтегазовые доходы — 47,3% доходов бюджета. Основной вектор экспорта — европейский рынок. Цены на газ привязаны к нефтяным котировкам, — поясняет директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев. 

Параллельно падению цен на нефть и газ будет сокращаться и объем закупок: мало того что на нашем основном рынке сбыта, в Европе, кризис, так вдобавок европейский потребитель переходит на альтернативные источники энергии и диверсифицирует поставки.Падение цен на нефть скажется на наполняемости бюджета, а значит, и на его расходной части.— Если воплотится крайний пессимистический сценарий — 50 долларов за баррель, — это приведет не то что к невыполнению социальных обязательств, а вообще к прекращению существования такого понятия, — уверен Михаил Делягин. — Впрочем, тогда мы окажемся в не­оригинальных обстоятельствах — именно так, например, живут в США.

Тактические меры

Понятно, что у нас специально для этого и существует стабилизационный фонд, которого на первое время хватит для покрытия бюджетных обязательств.— В целом картина по максимально плохому из реалистичных сценариев более мягкая, чем в 2008 году, — отмечает Дмитрий Белоусов. — Это если Греция и Китай в параличе, Испания поглощает все ресурсы ЕС, и идет максимально паническая реакция компаний и населения. У нас, соответственно, распечатывается стабфонд… Это крайний из рационально представимых сценариев. 

Стратегические задачи

Отчасти начался процесс диверсификации поставок российских энергоносителей: с ЕС мы переключаемся на рынки Азии. Но этот стратегический маневр далеко не завершен и требует инвестиций не только в трубопроводы. Мы часто используем отстающие технологии, не развиваем альтернативные технологии добычи, и потому она обходится нам дорого. Мы добываем гораздо меньше, чем могли бы. Здесь мы проигрываем нашим соседям: Азербайджану, Казахстану. И это проблема, которая существует вне зависимости от мировой конъюнктуры. Например, РСФСР ближе к концу своего существования добывала 658,8 млн тонн нефти, а РФ в 2010 году — 505 млн тонн. На 23% меньше.При этом Казахстан за то же время нарастил добычу с 25 до 81,6 млн тонн, Азербайджан — с 13,7 до 50,9 млн. А, например, в Бразилии в 1988 году добывалось 28,5 млн, а в 2010-м — уже 105 млн тонн. Она использует альтернативные технологии, добывает с глубины 6,5 тыс. метров. Мы же внедряем новые технологии довольно вяло. Если произойдет сокращение спроса на нефть и нефтепродукты, мы окажемся в не лучшей ситуации, причем проиграем прежде всего своим соседям. 

Девальвация рубля 

Что произойдет

— За ценой на нефть двинется рубль, — продолжает худший сценарий управляющий директор департамента стратегического анализа Внешэкономбанка Евгений Погребняк. — Он ослабнет. Слабый рубль стимулирует внутреннее производство, но негативно скажется на финансовом секторе, что вызовет цепную реакцию. Баланс интересов разных секторов экономики требует избегать девальвации, и правительство с ЦБ постараются обойтись без нее.

Дмитрий Белоусов уверен, что при худшем сценарии очередная девальвация рубля начнется в третьем квартале, к концу года рубль ослабнет еще на 7% и примерно на 8% в следующем.

Тактические меры

Казалось бы, такие темпы девальвации вообще не проблема. Более того, слабый рубль может оказать поддержку экономике. Но не все так просто: правительству и Центробанку придется балансировать между разнонаправленными интересами. То, что ослабление рубля поможет отечественному производителю, — далеко не так очевидно, как было, скажем, после кризиса 1998 года. Во-первых, девальвация будет не такой существенной. Во-вторых, многие производства, и прежде всего самые технологичные, зависят от импортных комплектующих. Для примера: надежда российского авиапрома Sukhoj Superjet на 80% состоит из импортных деталей. В автопроме, несмотря на все попытки правительства увеличить локализацию производства, иномарки все равно собираются в основном из импортных деталей. Примеры можно продолжать. Такие производства от ослабления рубля только проиграют. 

Стратегические задачи 

В качестве общей цели, понятно, было бы здорово, чтобы рубль перестал быть типично сырьевой валютой, слишком зависимой от цен на нефть и, соответственно, спекулянтов, но это вопрос ко всей экономике, а не к монетарной политике. Нужно избежать ошибки весны 2008 года, когда было допущено слишком сильное укрепление рубля, что привело к необходимости «плавной девальвации». Должна появиться более внятная курсовая политика, чем просто попытки сгладить курс. 

Падение спроса на металлы и падение производства 

Что произойдет 

Падение мирового спроса на сырье отразится на ценах на металлы (в 2008 году некоторые из них подешевели на 75%). Экономическая нестабильность и снижение реальных доходов (–2,4% по одному из негативных сценариев Центробанка) заставят людей отказаться от крупных покупок — тех же автомобилей. Все это в совокупности даст падение производства. 

Экономисты даже боятся прогнозировать какое. Между тем данные Росстата свидетельствуют, что падение промпроизводства уже началось — пока в пределах одного месяца (рост на 0,5 и 1,6% в начале года сменился падением на 1,2% в апреле). 

Одним из популярных показателей оценки состояния дел в российской промышленности стал индекс промышленного оптимизма, разработанный экономистом Сергеем Цухло на базе гайдаровского Института экономики переходного периода. Рассчитывается он на основании анкет-опросов руководителей российских предприятий. В конце 2011 года индекс показал сильное падение — на 9 пунктов, в начале года повысился на 2,4, но дальнейший рост очень медленный, меньше 0,5 пункта месяц вплоть до 0,2. Восстановление не просматривается. 

Продукция обрабатывающей промышленности потреб­ляется в основном внутри экономики, производителям кажется, что цены на нее невысоки из-за снизившегося много раньше спроса. Вырисовывается новая, не самая радостная экономическая реальность — с низкими показателями спроса, цен и объемов производства.

Размер внешнего корпоративного долга сейчас чуть меньше, чем накануне кризиса 2008 года, но и положение на многих предприятиях тоже хуже.

В качестве примера главный аналитик компании «МК-аналитика» Олег Буклемишев приводит пример Челябинского трубопрокатного завода. На днях он попросил госгарантии на 30 млрд рублей для реструктуризации долга по кредитам. А чуть раньше появилась информация, что владелец группы ЧТПЗ Андрей Комаров планирует перерегистрировать предприятие в Свердловской области, чтобы платить налоги там. Двухходовка с оттенком легкого шантажа удалась — губернатор Челябинской области отреагировал мгновенно: «Выкиньте эту чушь из головы. Предприятие было и остается в Челябинске. Физически такое громадное предприятие переехать не может. Не война, не эвакуация». И тут же пообещал поддержку в получении госгарантий. 

Месяц назад заместитель руководителя Федеральной налоговой службы Денис Наумчев озадачил всех информацией о том, что долги российских стратегических предприятий по налогам достигли 50 миллиардов рублей. Долги есть у половины предприятий, причем у 20% из них они такие, что есть признаки банкротства. И если бы не особый статус (нахождение в том самом списке стратегических предприятий), им вряд ли удалось бы избежать этой участи. 

Тактические меры

Падение производства и тем более массовые банкротства по всем правилам означают увеличение безработицы. Правда, здесь Россия может стать исключением: в прошлый кризис правительство активно боролось с увольнениями в частном секторе, используя рычаги антикризисной помощи крупным предприятиям, а также силовой рычаг прокурорских расследований против работодателей.— Занятость будет поддерживаться до последнего, — уверен Дмитрий Белоусов. — Будет идти срезание инвестиций, чуть более умеренное срезание зарплат. То есть поддержка занятости — до последнего, поддержка зарплат — до предпоследнего. А первым пойдет отток капитала. 

Стратегические задачи 

Понятно, что именно в сфере промышленного производства и находится ключевой стратегический вопрос. В прошлый кризис сохранение части планов, таких как строительство жилья военнослужащим, отчасти поддержало спрос на металлы. Поддержка ВАЗа тоже оказалась кстати. Но, похоже, этот эффект был косвенным следствием социальных обязательств и страха безработицы, а не сознательным стимулированием внутреннего рынка. Всерьез строить жилье и дороги, тем самым поддерживая внутренний спрос, правительство до сих пор не решалось, не говоря уже о более сложных методах развития внутреннего рынка. 

Коллапс банковской системы 

Что произойдет 

— Банковская система — это уязвимое место нашей экономики, — считает Олег Буклемишев. — Пару недель назад Сергей Игнатьев (глава ЦБ. — «РР») выступал с результатами стресс-теста банковской системы. В одном из сценариев при резком падении цен на нефть следствием было снижение ВВП на полтора процента. А за этим следовало снижение капитализации банковского сектора, — я запомнил эту цифру, — на 37%! Почему-то мало кто обратил на это внимание. Ясно, что банки надо спасать, иначе все упадет, начнется паника, люди просто не смогут получить свои деньги. Я так понимаю, банки уже сейчас подают сигналы о том, что, если что, им это понадобится.

Согласно результатам того же стресс-теста ЦБ, проблемы с капиталом могут возникнуть у 223 банков.

Сам ЦБ, посчитавший банковский сектор готовым к кризису средней силы, отметил негативные тенденции. Например, замаскированные проблемы по реструктурированным кредитам. В 2011 году объем крупных реструктурированных кредитов компаниям вырос на 13,5% — до 1,8 трлн рублей. Это 28,6% совокупного кредитного портфеля. Вряд ли все предприятия окажутся такими счастливчиками, как Челябинский трубопрокатный завод, и получат госгарантии под получение новых кредитов. А это значит, есть большой риск, что во время кризиса деньги они не вернут. 

— Вспомните 2008 год. Ясно, что с учетом масштабов возможного мирового кризиса «островком стабильности» Россия не останется. Впрочем, оставаться «островком стабильности» в таких условиях и невыгодно, — уверен Евгений Погребняк. — Страна в этом случае становится прибежищем для спекулятивного капитала, который как пришел, так и уйдет, нарушив нормальное развитие, и в конечном счете принесет еще больше вреда. Мы испытаем все, что было в 2008 году: падение цен на товары нашего экспорта, отток капитала. 

Тактические меры

— По сравнению с прошлым кризисом ситуация несколько лучше, — продолжает Погребняк. — Есть опыт, общий корпоративный долг меньше, при этом объем резервов Центробанка сопоставимый. Мы готовы к кризису уж точно не хуже, чем в 2008 году. Тот кризис был, помимо прочего, достаточно неожиданным. Сейчас же его гипотетические наступление и последствия активно обсуждаются, что уже само по себе немало. 

И это притом, что и в 2008 году, как признают эксперты, государственные механизмы сработали слаженно и профессионально: банковский сектор поддержали, финансирование шло сверху вниз, никакой паники у вкладчиков не возникло. 

Выступая в мае перед депутатами Госдумы, Сергей Игнатьев уверял, что банковская система готова к возможному кризису: «Второй экономический спад возможен. В большинстве стран Европы есть рецессия на протяжении последних двух кварталов. Не исключаю, что может произойти обострение ситуации. Но Россия готова к этому обострению лучше, чем в 2008 году. У Центрального банка накопился и опыт, выработался свой инструментарий по выходу из таких ситуаций».

Однако следует признать, что наш ЦБ всегда действовал гораздо умереннее большинства западных аналогов. 

— Смотрите, за рубежом накачка деньгами банковской системы идет постоянно. В момент кризиса, когда есть дефицит ликвидности, даже прибыльным банкам из-за паники необходимы дополнительные средства для краткосрочного кредитования, — говорит Евгений Погребняк. — Во-вторых, когда крупные системные банки — я говорю о крупнейших мировых банках — подвергаются риску, то регулятор стоит перед выбором: стоит ли наказать частных собственников банка, которые допустили его банкротство, и тем самым ослабить общую финансовую систему страны или нет. К тому же, если накачать банки ликвидностью еще до начала предполагаемого кризиса, а не во время его развития, это сделает систему устойчивее. Но это всегда вопрос выбора. 

Стратегические задачи

Наша финансовая система все еще очень зависима от внешних факторов, а политика властей очень осторожна. Конечно, задачу создания международного финансового центра в России не решить одними указами, но в краткосрочной перспективе заместить западные кредиты ресурсами и инструментами отечественной финансовой системы было бы правильно. Отчасти после кризиса 2008 года это вынужденно происходит, но и стратегически это было бы наиболее верно. 

Реалистичный сценарий 

Мы описали самый пессимистический из возможных сценариев. Какова же его вероятность? 

— Катастрофы не будет. Неправильная посылка: если в еврозоне все рухнет, то у нас все рассыплется. Даже падение ВВП в Европе на 10% — не повод для того, чтобы нефть рухнула в три раза, — полагает Владислав Иноземцев. — А допустить распад еврозоны сейчас Евросоюзу дороже, чем ее сохранить.

Кроме того, результаты парламентских выборов в Греции вроде бы отодвинули страну от края экономической пропасти.

Владислав Иноземцев склоняется к варианту урегулирования ситуации в еврозоне и называет текущий кризис «кризисом управляемости»: 

— Ситуация в еврозоне не такая патовая, как кажется. Волнения больше идут от комментариев финансовых аналитиков и рейтинговых агентств, которые нагнетают истерию. Любопытный момент: долговая нагрузка по отношению к ВВП в проблемных Греции и Италии ниже, чем, например, в США. Об этом никто не говорит. Настоящая проблема — это управляемость еврозоны. Она проявляется и в затянутости принятия решений, и в нежелании брать на себя риски, вот в этой тенденции отделять проблемные активы. Например, есть единая валюта, единый эмиссионный центр. Но при этом нет единой налоговой политики, нет аналога минфина для Евросоюза. Был целый ряд ошибок в управлении ЕС. При входе в ЕС сгладились ставки заимствований: 10% в Италии в конце 90-х превратились в 3% в начале нулевых — понятно, что ее долги росли. При этом есть и вина ЕС: Греция и Италия неоднократно выходили за маастрихтские критерии, но их никогда не наказывали. Наказали бы — может, тогда все было бы иначе. И сейчас возможны два сценария. 

Первый: они решат проблему и извлекут урок.

Второй: решат проблему, но урока не извлекут. И вот в этом случае ничего хорошего не предвидится.

Не столь трагична в реалистическом сценарии и судьба цен на нефть. 

— Для стран ОПЕК дно — это около 80 долларов за баррель. Может упасть и ниже, до 72–75, но далее включаются механизмы регулирования, — успокаивает Дмитрий Белоусов. 

— Есть исходные данные: финансовые проблемы в еврозоне. Поэтому они в одном из вариантов станут покупать энергоносителей меньше, — отмечает Евгений Погребняк. — С другой стороны, есть Китай, другие развивающиеся страны, где существуют все предпосылки для развития, и эти страны по-прежнему энергозатратны. Цена на нефть будет зависеть от соотношения этих двух трендов. В краткосрочном же периоде, в горизонте трех-шести месяцев, она вряд ли серьезно изменится. 

Итак, похоже, катастрофа нам не угрожает. Но от этого стратегические цели не становятся менее актуальными: диверсифицировать рынки сбыта, инвестировать в модернизацию промышленности, развивать внутренний спрос и отечественную финансовую систему все равно необходимо.

Кристина Хуцишвили, Виктор Дятликович, Андрей Веселов

источник: Русский репортер 

Хроника дня___________________________________________________